(Написано «по следам» семинара по кундалини-йоге «Йога и красота в Абхазии»)

…Пространство приняло нас как-то сразу. Зелёные луга, старые пихты и эвкалипты нашёптывали свои истории об этой земле, когда мы начали знакомиться с ней. Когда дошла очередь до воды, на практику у моря приплыли дельфины. На йогу прибегали собаки, которым хотелось валяться на ковриках и играть, приходили коровы, которые жевали траву чуть поодаль и издавали громкое мычание ровно в тот момент, когда мы делали сложные упражнения – видимо, в знак поддержки. А иногда рядом был небольшой табун лошадей, смотревших на нас во все глаза – очевидно, что им было очень любопытно, кто мы такие.

Если начинался дождь, он шёл для того, чтобы воздух стал свежее – и чтобы немного скорректировать нас по маршруту. Благодаря ему мы сначала оказались в Бедии. Рассказывая об этом месте, нам говорили, что туда точно приходит Бог.

Это правда.

Старый храм, до которого доедет только внедорожник, стоит высоко в горах. Он пуст и открыт всем ветрам, но Бог там по-прежнему есть – он живёт в самом духе места. Кстати, о духах: когда одна из участниц перед тем, как первой зайти в храм, мысленно попросила на это разрешение, прямо перед нею уселась большая белая сова, внимательно посмотрела на неё, поворачивая голову, и, словно удостоверившись, что эту женщину впустить можно, полетела прочь.

Когда я смотрю на фотографии, сделанные Галей Индрупской, я чувствую, как моё сердце снова и снова тянется туда. А ещё возникает непривычное чувство – что мне в кои-то веки не хватает слов. У меня нет словесных инструментов для того, чтобы описать тот опыт. Скажу только, что он был невероятно мощным.

И ещё, в скобках – мне повезло оказаться в Бедии в мой день рождения. Там, на вершине, где в воздухе беспрестанно раздавался перезвон колокольчика, а своды древнего храма хранят молчание, призывая прислушаться и различить то, что важнее всего, раздались два телефонных звонка – один от одной из самых близких моих подруг, а второй – от мужчины, который был моей первой любовью. Сквозь порывы ветра я услышала от неё: «Ты одна из редких моих подруг, за которую я не волнуюсь – просто продолжай слушать свой внутренний зов и следуй за потоком». А от него: «Нет нужды чего-либо желать настолько пассионарному человеку. У тебя будет всё, что ты захочешь. Просто пойми, чего именно».

Иногда Бог говорит разными голосами.

Конечно, я вспоминаю день огня – стихии, которая является воплощением страсти. Подлинная глубокая женская сексуальность во многом по-прежнему остаётся табуированной. Я говорю не о внешней, которая заключается в каблуках и лифчиках пуш-ап. Не имею ничего против ни того, ни другого – но это внешняя атрибутика, тщательно выученная роль.

Между ролью и сущностью существует большая разница. Погружаться в сущностные, стихийные вещи – сложно, слишком сильный социальный запрет. Например, в христианской культуре рядом с Христом была не только Богородица, но и Магдалина, но если первая Мария стала полноправной фигурой христианского пантеона, Бого-равной, то вторая Мария по-прежнему гонима. Женская сексуальность по-прежнему воспринимается как что-то опасное. В этом есть доля истины – огонь может быть опасным, да. Но если не знать этой своей части, то узнать и присвоить себе свою собственную чувственность не получится. Иногда ради этого приходится делать вещи, которые кажутся провокационными, неприличными, смущающими – и сталкивают с той страстной, пряной энергией, от которой алеют губы, щёки окрашивает румянец, а в смехе начинают звучать дразнящие, озорные, манящие ноты. Мне, определённо, не по пути с теми, кто не видит, что это благословение.

Оно может быть, где угодно.

В горах рядом со старой елью, толщина которой была в три обхвата и даже чуточку больше.

В прохладе ущелья жарким летним днём. В шуме водопадов и в темноте пещер – тех, где прожектор выхватывает подземные чудеса, и в тех, где стены лишь слегка освещаются лампадами.

В Илорской церкви, стоящей на фундаменте древнего греческого храма. Когда здесь в начале девяностых начался грузино-абхазский конфликт, несколько икон замироточили. Один из мироточащих образов – первая Мария, Мария-дева: елей стекает из её стоп и широкой полосой льётся из простёртой вниз ладони. Миро, мир, с-мирение, у-миро-творение.

И снова в скобках — это послание можно и не прочесть. По стенам Илорской церкви развешаны грозные и даже зловещие объявления (воспроизвожу по памяти): «Разговаривающим во храме посылаются скорби» или «В Новом Афоне совершается не таинство богослужения и прославления, а оскорбление Бога». И это так удивительно – иметь чудо под носом, под этим же носом иметь общехристианскую вводную о том, что Бог есть любовь – и всё равно заниматься разделением, поношением другого, а также воздействовать на паству при помощи запугивания (я уж молчу о том, каких словесных оплеух отвесили женщине, которая пришла в платке, в платье – но с недостаточно закрытыми плечами). Уму непостижимо, как это может сосуществовать рядом. И, тем не менее, в жизни несоединимые вещи постоянно соседствуют друг с другом: благодать неодушевлённых предметов и непримиримая жёсткость, даже жестокость людских сердец. Может, так и надо – для баланса. Ведь чудо очень нужно там, где сердца становятся жестокими друг к другу.

Благословение можно получить и в Новом Афоне, по поводу которого в Илоре пишут нехорошее. Просто от того, что пространство, которое всю поездку словно вело нас за руку, устроило так, что мы вошли под своды храма в тот момент, когда там шла служба. И эта служба была на русском и на абхазском, было место и для того, и для другого, и на разных языках говорилось одно и то же об очень важных вещах. Можно получить благословение просто взгляда на сказочную золотисто-синюю роспись – просто от того, что человек может создать что-то божественно-прекрасное.

Тут же можно и ужаснуться, заглянув под один из куполов: на нём огромное изображение Христа с открытой книгой – и нельзя не заметить, что кто-то весьма метко выстрелил ему в рот, который посмел произнести «Да любите друг друга». След дроби выделяется на росписи слепым белым пятном.
Таким же слепым пятном он отпечатывается внутри (потому что не могу до конца принять и смириться). Ещё одно напоминание о дуальности мира, в котором мы поселены, где можно сделать вот так, просто поднять ружьё и выстрелить — и сделать ещё много, много хуже, ведь в конце концов роспись это штукатурка, но как смириться с тем, что мы как вид можем быть так божественно сияющи и так демонически жестоки? Что можно поднять ружьё и выстрелить не в стену – в другого? Или как быть с тем, что бывают случаи, когда не выстрелить – нельзя?

Все эти вопросы дают выщерблины, которые приходится носить в себе, не замазывая, не пряча, не делая вид, что их нет. Я верю, если долго стучаться со своими вопросами в небо, то оттуда придёт ответ. И это тоже будет благословение. Пока его нет, но есть другие.

Сидеть всем вместе в горной долине, похожей на чашу, слушать своё сердце, угадывать тайную жизнь и стремления души — и давать им выразиться в звуке, и поддерживать своим пением другого, и быть поддержанной – другими.

Благословение может быть в накрытом столе, на котором стоит букет августовских роз и вокруг которого прыгают весёлые собаки. В старом хозяине, рассказывающем о своём винограднике.

В тугих струях горячих источников, которые со всех сил лупят по спине.

В сумасшедшей манере вождения местных водителей, которая становится тестом доверия к миру – даже когда со всех сил несёшься по встречной. Дополнительный шарм происходящему добавляли коровы, лежащие прямо посреди трассы – по словам местных, корова тут «почти священное животное», их все стараются объехать как можно аккуратнее. Коровы при этом и ухом не ведут. К концу семинара благодаря водителям и коровам все участники группы в той или иной мере освоили дзен 🙂

Или ночью, когда лежишь на лугу и смотришь на звёзды, а они смотрят на тебя миллионами глаз, и возникает со-узнавание. Или – когда плывёшь в ночное море мощными, широкими гребками, тёмное небо впереди сливается с тёмной водой, звёзды горят наверху — а ещё внизу, в воде вспыхивают снопами зеленовато-голубых искр: маленький волшебный подарок Чёрного моря – светящийся планктон. И разве не становится богиней та, которая входит в водную черноту свободной и нагой, та, под чьими пальцами вспыхивают звёзды?

Благословение проявляется миллионами и миллионами разных форм. Это время – всего неделя – было щедрым и показало нам множество из них.
Это было чудесное путешествие.

Спасибо всем, кто стал его частью.

Екатерина Антропова

Фото Галины Индрупской