Иногда думаешь, что ко всему уже привык… Чудеса становятся обыденностью. Но в такие дни как сегодня все переворачивается и поверить невозможно, что все это происходит с тобой.

Этот день должен был быть другим. Он был распланирован по-другому. Надо сказать, что у меня и здесь все дни были расписаны. Процедуры, прием пищи, йога, свои практики, дистанционные сессии с клиентами, экскурсии для группы, текущая работа, походы к портному и прочие какие-то дела – в итоге весь день получался расписан по минутам.

Так и этот день. Было шесть утра, и я собиралась на йогу. Но внутри что-то было не так. Как-то неспокойно и некомфортно, как бывает, когда ты забыл что-то, выходя из дома, и пока еще не понял этого, но ощущение что что-то не так, а потом вдруг в одну секунду озарение и ты понимаешь, что именно не так.

Так и сегодня. Что-то было не так, и я пыталась прислушаться и понять что же именно. В какой-то момент я вдруг осознала, что сегодня хочу быть в резиденции Далай Ламы. Я попыталась отвертеться от этого желания – день уже спланирован, впереди куча времени, сходишь в другой день. Но желание было очень сильным, и я нашла повод к его реализации – сегодня я договорилась с одной из клиенток дистанционно поработать. У нее сильные трансформационные процессы, и я хочу эту сессию провести именно там. Да. Оставим за скобками, что я просто хочу встречи с Далай Ламой. Я только ради работы. Я иду туда работать… Только сумасшедшие могут рассчитывать на то, что вот так вот, «с разбегу», им случайно встретится Далай Лама… А я же не сумасшедшая, я вполне осознанный разумный человек.

Теперь у меня было объяснение, почему мне нужно туда именно сегодня, и именно в определенное время – то, которое мы с клиенткой оговорили для дистанционной сессии.

Оставалось теперь только перевернуть все с ног на голову: одна минута – чтобы одеться, одна минута – чтобы добежать до комнаты, где ночует персонал клиники и растормошить спящих массажисток, убедив их делать мне процедуры вот прямо сейчас, сию минуту, в шесть утра. Ну и что, они за это время уже должны были привыкнуть к тому, что я «малость ку-ку».

Потом спуститься в Маклеодгандж, добежать до резиденции Далай ламы. Найти нужный камень, встать на него босыми ногами, лицом к горам и к алтарю Главного Храма. И так провести дистанционную сессию…

…Я закончила сессию и так продолжала стоять. Было очень покойно. Здесь и так всегда царило умиротворение и покой, но сегодня было особенно мирно и вокруг и внутри меня. Мне не хотелось выходить из транса, и я решила побыть еще в таком состоянии какое-то время. Расфокусированным зрением я смотрела куда-то в сторону Гималаев, никуда конкретно, просто охватывала все, что попадало в поле зрения: горы, парящие в небе орлы, облака, крыши домов, площадка у Храма, на которой я стояла, лестница в Храм, по которой торопливыми шагами взбегали один за одним монахи. Один за одним, они словно стекались туда одной нескончаемой рекой. Я наблюдала все это, оставаясь сама в текучем состоянии, как река…

И вдруг меня резко выкинуло из этого состояния, я очнулась.

Все стало реальным и приобрело четкие формы. Площадка у храма, храм, лестница к нему, и несколько монахов, торопливо взбегающих по ней в Храм, очень быстро, перепрыгивая через несколько ступенек – было видно, что они очень опаздывают.

«Куда они так торопятся?» – мелькнуло в голове.

Двигаться все еще не хотелось, но сознание уже тормошило мое замедлившееся тело, и я медленно двинулась вверх, в сторону лестницы к главному храму. Я поднялась наверх и увидела, что центральный вход в Храм перекрыт тканью, вокруг него толпятся туристы, пытаясь дотянуться фотоаппаратами поглубже внутрь пространства храма. Сознание возвращалось медленно, и только сейчас я услышала характерное горловое пение монахов, услышала, что звук идет из динамиков. Подойдя ближе к центральному входу и заглянув через головы зевак внутрь, я увидела монахов в праздничных ритуальных одеждах, стоящие по всем углам камеры телевидения и поняла, что идет какая-то важная церемония. Мне захотелось побыть – горловое пение буддистских монахов всегда действовало на меня магически, но стоять здесь среди толпы щелкающих камерами и галдящих зевак мне совсем не хотелось. Я случайно бросила взгляд в самый дальний край храма и увидела, что там, у алтарей, сидят люди – европейцы-туристы.

«Как они туда попали?» – подумала я. Я прошла до бокового входа и увидела, что он открыт. Пространство от входа до алтарей было забито людьми, но где-то там, прямо посередине, где был спуск от алтарей в центральную часть храма, где сидели монахи, был свободный промежуток. Я стала втискиваться туда и села на пол, закрыла глаза и уже было снова стала погружаться в транс, как вдруг помимо привычной волны почувствовала что-то другое. Вроде бы очень похожее, но другое. Как теплым одеялом меня словно накрыло всю, и словно вместе с теплом, которое подарило мне это одеяло, что-то внутри раскрылось, какой-то старый сундук с тяжелой крышкой и большим замком, и оттуда как облаком выплыло что-то, чему я смогла дать только одно название: простота. Как будто с меня сняли толстый слой наносной шелухи и кто-то добрый и мудрый сказал: «Тебе это больше не надо. Оставайся как есть».

Я замерла под этим невидимым одеялом и кажется что даже дыхание мое остановилось. Я осторожно попробовала перевести взгляд в зал, где сидели монахи, как будто пытаясь разглядеть того, кто же это накрыл меня… и вдруг поняла, что я сижу в двух метрах от Далай Ламы. Он прямо передо мной, чуть сбоку, на главном кресле-пьедестале… Он ведет церемонию.

Я не могла поверить своим глазам. Мой ум все пытался найти возражения: это не он, ну это не может быть он. Я вглядывалась в черты лица, пытаясь убедиться, что это не он. Но вглядываться было нечего – это совершенно точно был он. Он сидел на своем месте и вел церемонию.

Я смотрела на него, открыв рот – но не от удивления… Я видела нечто, чего не видела никогда… Я видела доброту. Да. Если бы доброта имела материальное выражение, то есть если бы она могла быть материальным объектом – как сумка, стол или шкаф, то она выглядела бы вот так.

Этот человек излучал простую доброту. Я никогда ее не видела в реальной жизни – вот такой простой-простой. Не завернутой ни в какие фантики, не облеченной ни в какие конкретные действия, не предваренной громкими словами… Простая, бесхитростная доброта, как шар, облако, она просто была там… И я не смогу это описать. Она не «висела» в воздухе, она не «накрывала собой» и не было ничего такого знаете, о чем можно было бы сказать с экспрессией, ярко, что вот, мол, поток энергии заворачивался и все такое. Никаких вот этих вот любимых нами, эзотериками, штук, фантазий, никакого этого вот «ууууххххххх», чтобы прям так вот внутри все завернулось, а слушатель (или читатель) завистливо икнул… Ничего подобного.

Эта простая доброта она просто… просто была там, и все. И у меня текли слезы. Я просто обнаружила, что у меня текут слезы, из груди вырываются всхлипы, а на лице моем выражение ребенка, который, с одной стороны, успокоен, а с другой — вроде бы даже разочарован… Ну знаете, когда бывает так, что ребенок боится  идти к врачу, плачет, у него драма, он ждет драмы, все будет больно и страшно. Кричит ужасно, ему предстоят такие муки, что совершенно точно потом ему дадут печеньку в качестве компенсации за все страдания. А оказывается все по-другому. Быстро, не больно и не страшно, и повода для драмы не было, только горло надорвал. И вроде бы и облегчение – с одной стороны… Но с другой стороны – непонятно как теперь быть – неизвестно, дадут ли теперь печеньку…

И этот зареванный ребенок теперь сидел и, не мигающим взглядом смотрел на Доброту, которая по-прежнему тихо сидела на своем месте…

Я не знаю, сколько это еще продолжалось. Через какое-то время я поняла, что хочу уйти. Это желание, возможно, покажется странным – ведь я же мечтала об этом! Мечтала встретиться с Далай Ламой! Именно это желание, эта сумасшедшая мечта привела меня сегодня сюда, заставив перевернуть все с ног на голову. И вот – вот он сидел ровно в двух метрах от тебя, ты видела его черты лица, морщины, глаза, тело, слышала голос… И вроде бы ты должна хотеть побыть здесь как можно дольше, выпить из этого бокала все, до последней капли.

Разум говорил так. Но то, что было за пределами разума, говорило мне о другом… Я была слишком наполнена. Когда сосуд переполнен, нектар начинает выливаться из него… А ты не можешь допустить, чтобы этот драгоценный нектар выливался просто так. Нельзя проронить ни одной капли. И потому нужно взять ровно столько, сколько ты сможешь унести, не пролив и не расплескав…

Я тихо стала отползать в сторону выхода…

Мне нужно было переварить это все.

Я сползла (ну да, не сошла вниз, а сползла, это было именно так) вниз на террасу, где до этого делала сессию, машинально постелила на камень свой палантин и села, совершенно тупым взглядом просто уставившись куда-то в сторону Гималаев…

Мысли в голове текли медленно, были густыми и тягучими. Я не могла сконцентрироваться и «подумать их». А было о чем… И, в том числе, о том, как близко и как невероятно далеко мы от того, что мы называем «чудесами». От исполнения наших заветных желаний нас отделяет, по сути, только несколько вещей: неверие, страх, лень, собственные шаблоны, неискренность и отсутствие привычки идти за зовом своей души. Но как только мы преодолеваем все это, даже когда мы просто делаем всего пару шагов, мы тут же, мгновенно, оказываемся в нужной нам точке. И в этом нет никакого чуда — в пространстве жизни нет ни одного нашего желания, которое не могло бы быть исполнено, просто ни одного. И желания эти исполняются в тот самый момент, когда мы очистили их от всего наносного и оставили только его самую суть, самую сердцевину. Или – свою самую суть, свою сердцевину?

Не знаю, сколько времени я сидела так неподвижно, пока в какой-то момент не почувствовала чье-то присутствие очень близко. Ком тепла справа, от которого стало как-то особенно хорошо, телесно, по-человечески хорошо. К нему захотелось прижаться. Шевелиться по-прежнему не хотелось, и я лишь медленно перевела взгляд вправо…

Справа от меня неподвижно сидел черный пес, немигающим взглядом уставившись в сторону Гималаев…

У меня на губах невольно появилась улыбка. Я вернула свой взгляд туда же, куда смотрела до этого, и куда смотрел сейчас пес. Но, конечно, отключиться уже не могла. Картина была достойна какого-нибудь оскароносного мультика, не иначе: девушка и пес сидели неподвижно, глядя на величественные Гималаи, и думали о высоком…

Я то и дело косила глаза в его сторону: по правде говоря, я уже не знала, кто кого имитирует – то ли пес меня, то ли я его. Вид его был таким серьезным, осанка гордой и прямой, а взгляд – сосредоточенным, что мне становилось стыдно за свою недисциплинированность  и я, как послушная школьница, пыталась украдкой поправить свою осанку и вернуться в медитацию, но вскоре стало понятно, что идея эта обречена на провал. Пес был большим, и его голова была почти на уровне моей, и, всякий раз переводя свой взгляд на этот эталон сосредоточения, я сталкивалась с его глазами, скошенными в мою сторону. Столкнувшись с моим взглядом, этот хитрец мгновенно переводил свой взгляд снова в исходную точку, не поведя при этом даже ухом.

В какой-то момент я поняла, что уже не могу сдерживать подступающий хохот, и,теперь уже слегка повернув голову в его сторону, снова посмотрела на него долгим выразительным взглядом с улыбкой, говорящим как бы: «Нннннуууу??? Продолжение будет?». В ответ пес медленно, с достоинством, очень медленно, слегка повернул свою голову в мою сторону, скосил свои большие влажные глаза и чуть приподнял их вверх, слегка причмокнул  языком и на морде его появилось совершенно четкое выражение, как если бы он говорил: «Ты можешь сидеть спокойно и не мешать мне медитировать???»

Я прыснула от хохота – это невозможно было вынести. И тут… тут этот обормот спалился–он тоже оказался не таким уж стойким бойцом. Он словно в один миг выдохнул и тут же буквально рухнул на меня, высунул язык и довольно и облегчено привалился ко мне всей своей тушей. У меня даже не было времени подумать о том, сколько заразы я сейчас нацепляю на свои голые руки и одежду. Со смехом я попыталась отодвинуться от него подальше и тут… тут все и выяснилось! Тайный план этого проходимца был реализован: почувствовав, что я пытаюсь отодвинуться, этот мерзавец еще с большим усилием навалился на меня всей тушей, уперся лапами в камни, а своим задом стал толкать меня в сторону. Я на пару секунд оторопела и этого оказалось достаточно, чтобы он полностью занял мое место на расстеленном палантине. Совершенно довольный результатом своего маневра, подлец развалился на моем палантине и на морде его появилась совершенно блаженная улыбка!

Прохохотавшись, я стала вытаскивать из-под него свой палантин, на что в ответ получила недоуменный взгляд. Для убедительности я подпихнула его под зад, пес понял, что эту партию он проиграл, недовольно поднялся, бросил в мою сторону презрительный взгляд, недовольно хмыкнул, словно желая всем своим видом показать, что отношения с такой жадиной как я его больше не интересуют, и гордо удалился.

Я сгребла в охапку свой нехитрый скарб, и, широко улыбаясь, направилась к выходу из резиденции. Откуда-то кубарем прямо мне под ноги выкатились три щенка: они были черными. Отпихивая друг друга, они по-очереди пытались угрызнуть края моего палантина.

Простое бесхитростное счастье пушистым облаком выплыло из-за верхушек Гималаев и накрыло меня, вместо палантина – его надо было постирать.